Баллада о провале спецоперации
Дневники могут вести самые неожиданные люди. Например, монахи. Например, во время войны. На дворе 1614 год, начало зимней осакской кампании, армия сёгуна-в-отставке Токугавы Иэясу и сына его, сёгуна-не-в-отставке, Токугавы Хидэтады движется на крепость, соответственно, Осака, где засели сторонники предыдущего правящего дома, Тоётоми. С намерением окончательно выселить оный дом из крепости, и этого света.
читать дальшеА у армий бывают самые странные потребности. И вот, двух монахов, Какузана и Рётеки увлекают в ряды – работать капелланами и особо следить за семейной реликвией дома Токугава, изображением Будды Амиды, обычно называемого «Черным Амидой», поскольку от долгого окуривания изображение несколько потеряло в цвете и приобрело в копоти. При этом, монахам строго наказывают – если случится что странное, немедленно докладывать. Реликвия специфическая, некогда принадлежала самому Минамото-но Ёсицунэ и характер у нее... нелегкий. Какузан, как уже сказано, ведет дневник. И записывает, как выступают, как идут на Осаку, как не то 16, не то 17 числа одиннадцатого месяца армия доходит до Кизу – и там останавливается, а сам Иэясу с небольшим конным конвоем следует дальше, в Нару. Реликвия, естественно, едет с ним. Монахи – с реликвией.
Только отъехали от Кизу – шум, пальба, крики, покойники, Буденный на тебе с небес. В роли Буденного – один из командующих обороной Осаки, Санада Нобушигэ (он же Юкимура - прим. Мицухимэ) – тот самый, кого в сэкигахарскую кампанию за 15 лет до того нынешний сёгун Хидэтада с сорокатысячной армией из совершенной халабуды выселить не мог. Ну, не сам, конечно, Санада. Его люди. Засада. Какузан пишет, что было их целых сто... спишем на шум, зимние сумерки и богатое воображение нонкомбатанта – сотне там развернуться негде. Но так или иначе, а невесело. Убитых – много, погоня на хвосте, до своих явно не добраться, прорываться приходится вперед, а токугавский паланкин - не самое быстрое средство передвижения. Арьергард готовится умирать с неприятной мыслью, что вряд ли это поможет. И тут откуда-то сбоку в ряды противника вламывается здоровенный бродячий монах-воин в черном и принимается там все крушить на все стороны, так что противник тает как мясной фарш при виде голодной ехидны.
Уф. Ушли. Как-то добрались до Нары. Ну раз добрались – нужно отблагодарить богов и будд за спасение. Тем более, что один будда под рукой есть, тем более, что стоит проверить сохранность реликвии после всей этой стрельбы и суматохи. И выясняется, что плохо с сохранностью. У бесценного изображения... вмятины от пуль – в масштабе – и ноги в грязи.
Тут всем все становится ясно, Иэясу преподносит святыне благодарственные сладости, используя собственный шлем в качестве алтаря, и так далее. А монахи некоторое время думают, записывать ли происшествие – потому что с точки зрения людей это была безусловно странность и даже чудо, но для чтимой реликвии – вполне естественное же поведение... особенно с учетом происхождения и характера.
Но все же записали. В отчет и в дневник. Откуда она угодила в хроники дома Токугава. Все три документа сохранились - благодаря им мы и знаем эту историю.
А что сказал Санада по сему поводу мы не знаем, потому что Санада был человеком очень вежливым. Известно только, что в следующий раз он попытался добраться до сёгуна-в-отставке сам – и возможно даже отчасти преуспел: Иэясу умер в 1616, по слухам, как раз от ран, полученных под Осакой.* Но так или иначе, а на его, Санады, дороге никакие черные монахи не возникали. И правильно делали. Потому что Санада и сам был монах. Не очень хороший, но монах. А сказано же «Встретишь Будду – убей Будду». (с) Антрекот
* Есть еще версия, по которой второе юкимурино покушение все же увенчалось успехом: сумел прорваться через охрану к сегунскому паланкину и проткнул его копьем, и Будда на сей раз почему-то не вмешался. В результате находившийся в паланкине Токугава умер от потери крови, Юкимура скрылся с чувством исполненного долга, а окружение Иэясу, включая сына Хидэтаду, призадумалось, что со всем этим делать. Дело в том, что смерть сегуна-в-отставке могла вызвать (и вызвала бы) волнения и подкинула бы явным и неявным недоброжелателям мысль о мятеже. И это в самом, так сказать, разгаре компании по добиванию клана Тоётоми. Катастрофа же. В итоге не придумали ничего лучше, чем держать покуда смерть Иэясу в тайне. Скрывали, как могли, в течении года. Однако, в 1616 году пришлось все же объявить официально. По этому поводу было много переживаний, ждали восстаний, волнений, светопреставления... Однако все обошлось. Хидэтада еще некоторое время пробыл в должности сегуна, передав власть своим наследникам. А те по цепочке дальше...
Разумеется, что все высше изложенная, всего лишь, легенда. Однако, если не изменяет память, в Осаке существовала некая "могила Токугавы", которую, по некоторым данным, посещали и Хидэтада, и Иэмицу. Так что задуматься есть над чем... (прим. Мицухимэ)